Почему мы любим сказки?

 

Почему мы любим сказки? В чём феномен этого жанра художественного творчества? Чем объясняется то очарование сказкой, которое охватывает не только детей, но и взрослых? 

Сущность сказки, предопределяющую и наше особое к ней отношение, составляет, как мы считаем, не идейное содержание, не специфическое преломление общественно-исторической конкретики, изменяющейся от сказки к сказке с учётом времени и условий её создания и фиксации (это всё – переменные величины), а знаковая символика.

Это – «ядро» сказки, в котором, по нашему убеждению, и сокрыт её феномен. Оно сродни Кощеевой тайне, заключённой в яйце, которое – в утке, утка же – в зайце, заяц – в сундуке, сундук – на дереве, а дерево – на острове или на берегу моря-океана.

Здесь всё значимо, всё символично. Вот и сказочное «ядро» представляет собой значимое, образное, говорящее, поющее начало.

Оно исконно и заключено в каждом человеке как био-социальном существе. Это начало глубоко спрятано именно в подсознании и проявляется в мифологическом мышлении – особом виде мироощущения, свойственном каждому из нас по происхождению, по природной материи.

На каждом данном витке, соответствующем более высокому эволюционному уровню человеческой цивилизации, мы обречены на «воспоминание» «давно минувших дней», «преданий старины глубокой». Обращаясь к мифу, сказке, мы вглядываемся во временную даль. «Там лес и дол видений полны».

И это действительно так. Символика мифологического мироощущения заключена именно в «видениях» и «чудесах», «следах невиданных зверей», «избушке на курьих ножках», «зелёном дубе со златой цепью», «учёном коте» и «буром волке». Всё это называется архетипами (иначе – первообразами) сказки, мифа, былины, любого иного фольклорного текста.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка). – Гомель: Барк, 2010. С. 206–207.

Приложение 

Символика русских народных сказок «Маша и Медведь», «Репка»