Translate

Поиск по этому блогу

четверг, 27 октября 2022 г.

Определение слова в аспекте философии языка

 

Слово можно определить следующим образом: это внешнее, доступное органам восприятия человека (зрению, слуху – при письменной и устной речи) выражение энергии мысли.

Кроме того, слово несёт энергию физического тела и эмоциональную энергию. Одно и то же слово разные люди произносят по-разному: каждый окрашивает его личной интонацией, специфическим тембром голоса и сообщает ему определенный энергетический заряд.

Одни произносят слово ласково, другие – грубо, третьи – сурово, четвёртые – насмешливо и т. д. Сколько на Земле людей, столько и вариантов произношения одного и того же слова. В устах каждого человека оно делается индивидуальным по вибрациям.

Таким образом, слово – это воспринимаемое органами слуха и зрения выражение личной энергетики человека. 

► Почему художественное слово заставляет сопереживать, ласковое слово умиляет, возвышенное воодушевляет, а грубое или вульгарное – оскорбляет или возмущает?

Может ли один и тот же носитель языка дважды произнести абсолютно одинаково, например, слово снег? 

Каждый человек обязательно является представителем какого-либо этноса (народа). Поэтому в слове, сказанном кем-то, заключена не только личная энергетика, но и энергетика этноса. Следует иметь в виду, что этническое поле неповторимо.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010

среда, 26 октября 2022 г.

Материалы по введению в языкознание. Основания для группировки слов в части речи

 

Существуют четыре основ­ных принципа, на основании которых осуществляется группировка слов в части речи:

1) семантический принцип,

2) морфологический принцип,

3) синтаксический принцип,

4) словообразовательный принцип.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Грамматические значения и способы их выражения в разных языках

 

Грамматические значения так же реальны, как и лексические. Если лексические значения различают отдельные предметы и явления (хлеббулка, веснаосень, холодныйтёплый, идтилежать, яснотуманно и т. п.), то грамматические значения различают целые классы предметов и явлений и выражают отношения между ними.

Грамматические значения представляют собой обобщение лексических значений и отвлечение от их конкретики. Так, слова дом, стол, нож, кот, воробей, честность, храбрость, плакса, молодёжь имеют одинаковое обобщённо-отвлечённое значение предметности, а слова зелёный, светлый, красивый, далёкий, зимний, южный, отцовский, лисий и т. п. – обобщённо-отвлечённое значение признака.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Основы генеалогической классификации языков

 

Одним из основных видов классификации языков является генеалогическая классификация, основанная на понятии языкового родства. Генеалогическую классификацию языков разрабатывают лингвисты, работающие в русле сравнительно-исторического языкознания.

Современное языкознание признаёт родственными те языки, между которыми обнаруживаются регулярные звуковые соответствия, допускающие возможность реконструкций значимых единиц общего праязыка.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Первичные звукообозначения

 

Каким же был изначальный звуковой язык? Как складывались, из какого «материала» возникали первые слова?

Существует несколько теорий, объясняющих пути образования первых звукообозначений. В каждой из них есть определённая доля истины. Они верны в комплексе, в соединении друг с другом, поскольку каждая из них дополняет другие в том или ином отношении.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Логическая и языковая модели мировосприятия

 

Когда говорят, что все народы по-разному видят, представляют и изображают единый мир, то имеют в виду как раз различие в перифериях понятий. Периферия – это видение и соответствующая трактовка, а ядро – незыблемый факт.

В словесном знаке отображены как сам факт, так и видение этого факта. В содержании каждого языка необходимо различать два компонента – универсальный и этнический, из которых первый является общим для всех языков, а второй характеризует каждый язык в его индивидуальном своеобразии.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Влияние языка на людей

 

Испокон веков люди старались не бросать слов на ветер, ибо верили в особую их энергетику. В языках мира сохраняются следы связи значений «звук», «слово» со значением «таинство», значения «издавать звуки, говорить» – со значением «творить, создавать». 

Например, русское слово вещать родственно слову вещь. Мы и сегодня, не осознавая этого, именно словом создаём (творим!) ту или иную атмосферу в собственном доме, в трудовом коллективе, в обществе в целом.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Форма и виды взаимодействия языков

 

Как народы, так и их языки обязательно взаимодействуют друг с другом. Взаимодействие языков обусловлено взаимодействием народов и этнических культур. В истории каждого языка есть изменения, вызванные влиянием других языков. Гене­тически «чистых», «беспримесных» языков, которые бы развивались без всякого влияния окружающей языковой среды, не существует.

Взаимодействие языков реализуется в форме языковых контактов. Сами языковые контакты осуществляются по-разному, что и даёт основание для классификации видов взаимодействия языков.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с. – С. 240–243.

Материалы по введению в языкознание. Био-социальная основа языка

 

Язык обычно относят к числу общественных явле­ний, поскольку он существует только в обществе и сам является необходимым условием существования общества.

Однако возникновение языка, как и формирование человека, имело естественно-биологические предпосылки и было подготовлено общим развитием человека как определённого биологического вида.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Словообразование

 

Одним из основных путей пополнения словарного состава любого языка является образование новых слов на базе свойственных конкретному языку словообразовательных средств.

Рассматриваются такие понятия, как словообразовательное значение, словообразовательный тип, словообразовательная пара, словообразовательная цепочка и словообразовательное гнездо.

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

Материалы по введению в языкознание. Алфавит в разных аспектах изучения

 

Все известные алфавиты характеризуются парадигматическим набором знаков (букв), потому что все буквы противопоставлены друг другу, иначе они не различались бы.

Для алфавитов характерна также синтагматика букв, располагающихся в строго определённой последо­вательности. Это очень важно в практическом плане, потому что принцип упорядочения по алфавиту играет важную роль во всех современных средствах хранения и поиска информации (в словарях, справочниках, энциклопедиях, каталогах).

В последнее время активизировалось изучение различных алфавитов в культурно-историческом и философском аспектах. 

Читать весь текст

© А. Ф. Рогалев. Введение в языкознание: Курс лекций. Гомель: УО «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», 2003. – 241 с.

пятница, 21 октября 2022 г.

Воображение и язык

 

Воображение включает в себя энергию мышления и энергию чувств. Благодаря энергии воображения люди способны создавать мыслеформы и мыслеобразы, которые являются энергетическими телами. Без человеческой энергии мыслеформы и мыслеобразы не существуют.

Созданию мыслеформ и мыслеобразов способствует не только настойчивая концентрация энергии чувств и сознания человека, но и упорная молитва, дополненная воображением. Таким образом, в создании мыслеформ и мыслеобразов участвует язык.

Воображение, как правило, связано с внутренней речью, которая складывается из сочетания образов-схем и отдельных слов. 

Воображая, человек проговаривает про себя воображаемое и одновременно как бы просматривает его. 

Кроме того, воображая, люди нередко именуют воображаемое, присваивают ему имя, которое используется уже не во внутренней, а во внешней речи. Это имя в дальнейшем  служит для актуализации и вызова мыслеобраза.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

четверг, 20 октября 2022 г.

Книга "Эзотерическая лингвистика"

 

Рогалев, А. Ф. Эзотерическая лингвистика / А. Ф. Рогалев; Министерство образования Республики Беларусь, Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины. – Гомель: УО «ГГУ им. Ф. Скорины», 2014. –  104 с.

            ISBN  978-985-439-887-7

Монография продолжает серию авторских изданий, рассматривающих связь единиц языка с внеязыковой действительностью. Целью новой работы является поиск скрытой информации в языковых знаках и текстах.

Обосновывается правомерность введения термина эзотерическая лингвистика, который понимается с учётом этимологической семантики слова эзотерический – «направленный внутрь», «скрытый».

Издание адресовано специалистам разных областей знаний, интересующимся природой и сущностью языка. Содержащиеся в монографии материалы способствуют также новому осмысление ряда лингвистических, философских, историко-культурных проблем.

Данное исследование в целом представляет собой альтернативный взгляд на окружающий мир, на смысл жизни и назначение человека, на природу слов и символов.

Филологический анализ текста. Учебные материалы

 

Текст является первичной данностью для всех гуманитарных дисциплин, а для филологии он – основной объект и предмет изучения.

Есть специальная отрасль филологической науки – текстология, которая занимается изучением и изданием текстов литературных, публицистических, религиозных и иных произведений.

Текстолог имеет главной задачей обеспечить идентичность издаваемого текста и авторского оригинала.

Филолог работает с разными по внешнему исполнению, содержанию и жанру текстами, но филолог-учитель (словесник, учитель русского языка и литературы) в действительности чаще всего связан с письменным художественным текстом, в частности, текстом литературного произведения, изучаемого в школе[1].

Изучение литературы и изучение языка тесно связаны между собой. Без вдумчивого анализа языка, «первоэлемента литературы» (А. М. Горький), невозможно постичь художественную ценность литературного произведения. С другой стороны, изучение произведения предполагает изучение лучших образцов литературного языка.

На уроках тексты литературных произведений подвергаются литературоведческому и языковедческому анализу. Основная задача литературоведческого анализа – изучение литературного произведения как факта истории общественной мысли.

При литературоведческом подходе изучаются тема, сюжет, фабула (сюжетная основа), композиция, образы произведения. Сам текст изучается как компонент художественной формы, в тесной связи с идейным содержанием произведения.

Предметом лингвистического анализа является языковой материал текста. В данном случае текст рассматривается как искусство слова.

Основная задача анализа языка текста – выявление и объяснение использованных в художественном тексте языковых фактов в их значении и употреблении.

Языковед исследует лексические средства текста, интонационные средства (для звучащих текстов), строение текста и, наконец, графико-орфографическое его исполнение (для письменных текстов).

При языковедческом анализе текст оценивается как факт языковой нормы и функционального стиля, поэтому рассмотрение произведения в лингвистическом аспекте неизбежно связано и со стилистическим анализом. Задачей стилистического анализа текста является изучение приёмов индивидуально-авторского использования языковых средств.

Лингвистический анализ показывает, какие языковые средства использованы художником слова. Стилистический анализ даёт ответ на вопрос о том, как эти языковые средства использованы. Поэтому нередко говорят о комплексном лингвостилистическом анализе литературного произведения.

 В последнее время литературоведческое и лингвистическое (лингвостилистическое) изучение художественного текста объединяются в рамках комплексного филологического анализа.



[1] Кроме художественных текстов, есть тексты научные, официально-деловые, публицистические и другие.

среда, 19 октября 2022 г.

Язык как необходимая реальность для человека. Специфика языка

 

Необходимой реальностью для человека, помимо  объективной физической реальности, субъективной реальности и высшей духовной реальности, является также его язык.

Без языка человек оказался бы беспомощным во внешнем мире. Язык обеспечивает интеллектуальное и практическое постижение внешнего мира.

Путём бесчисленных комбинаций языковых знаков могут быть представлены любые события, описаны целые эпохи, переданы результаты субъективного видения того, с чем сталкивается, что воспринимает и анализирует человек.

Язык выступает как особая человеческая система сигналов не только об окружающей действительности, но и о состоянии и ощущениях самого человека.

На какую из двух реальностей – объективную (физическую) или субъективную – в большей мере ориентирован используемый людьми язык?

С помощью языка легко и просто передаётся всё физически ощущаемое и воспринимаемое. Впечатления, переживания, эмоциональное состояние передаются лишь приблизительно.

Даже самые развитые и совершенные естественные языки не вполне отвечают потребностям современного человека оперировать массой абстрактно-логической информации.

Этим объясняется возникновение вспомогательных искусственных семиотик, например, математических и химических символов, знаков дорожного движения, карт, схем, чертежей, планов, а также современных языков общения человека и компьютера.

Обычный человеческий язык оказывается весьма скудным и при описании внутренних связей различных явлений и почти совсем не годится для отображения высшей реальности.

Тем не менее, язык – это основное средство адаптации человека к окружающей его среде и жизненно необходимое условие человеческой деятельности.

Специфика языка заключается в том, что он позволяет человеку дистанцироваться от внешнего материального мира, отрешиться от физического окружения, говорить, думать и оперировать понятиями отвлечённо от конкретных предметов и ситуаций.

Человек может размышлять, сочинять, воображать, фантазировать, мечтать, находясь не просто в своём внутреннем мире, а именно в той его части, которую условно называют миром языка. Таков во многом, например, язык поэзии.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

вторник, 18 октября 2022 г.

Антистихи. Поток неупорядоченного сознания. На примере авангардной поэзии Марии Малиновской

 

Когда обращаешься к стихам, поданным ниже, становится ясно, почему поэзия ныне непопулярна. Между тем кто-то считает это преодолением стереотипов, новым словом и даже «художническим (именно так – художническим!) взглядом автора на окружающую жизнь» (источник –

https://sites.google.com/site/emliramagazine/avtory/malinovskaja-marija/malinovskaja-marija-5-1).

В этом «художническом взгляде» очевидно только одно – отсутствие чёткой мировоззренческой позиции автора как таковой. В взбалмошном нагромождении слов и фраз выражаются какие-то деформированные мыслеформы – то ли от состояния тревожного сна, в котором невозможного нет, то ли от плохого настроения и самочувствия, рождающего нередко переплетение абсурдов, то ли, наконец, от переизбытка эмоционально-астральной энергии сексуального спектра, не находящей выхода.

Так или иначе автор направляет на потенциального читателя поток хаотичных мыслеобразов, от которых при попытке их воспринять и обработать включается видеоряд калейдоскопического типа, искрящийся отнюдь не радужными тонами.

О стихах Марии Малиновской пишут: «в них всё-таки сильно проявлена одарённость, что соблазняет к самоснисхождению. Нет, она успешно учится трезвости в самооценке». Пожелаем же молодой и, безусловно, одарённой поэтессе, действительно, отрезветь в самоценке её творений. 

© Мария Малиновская

В каждом плафоне сидела на лампочке птица,
Брюхо и лапки жгла, мотыльков глотала.
Так освещались в городе три квартала,
Если, конечно, мрак успевал сгуститься.
 
Мертвецов муровали в полы, потолки поднимали,
По ступеням веками считали число поколений.
Над горизонтом, точно залёжки тюленей,
Темнели стада климатических аномалий.
 
Спали на голом полу. Детей укрывали.
Подметать запрещалось – мыли. Ковров не стелили.
Дома походили на башни в романском стиле.
Время слонялось в означенном интервале.
 
Кости куриные в мисках носили цыплятам,
Пахли, как с холода – свежие дикие ели,
Жались по стенам и говорить не умели
Бледные женщины с непонимающим взглядом.
 
Мужчины украдкой взасос целовали ружья,
В блаженном сонливом мечтательном отупенье
Друг на дружке все твари являли живые ступени,
По воде расползались овалы и полукружья.
 
Птицы слетали с плафонов, едва рассветало,
Лампочки гасли мгновенно, необъяснимо.
Города не было для проезжавших мимо –
Только три странных оторванных спящих квартала.
 

 
* * *
 
Талант неосмотрительней, ведомей,
талант – он женщине, он золотит её
по контуру, как свет оконный в доме
того, кто ей любуется. Жильё –
тебе, и вариации декора,
и снисхождение к младенчеству богов.
Ты ждать привык – из местных рыбаков.
Но видишь и страшишься: слишком скоро
всё стало называться по слогам
её младенческой неуяснимой речи.
И сами вещи проступили резче
в реальность. Наклонилось, как слуга,
к её губам – за приказанием – пространство.
И гений – женщине. Он ей сиамский сын.
Она сплетает на ночь две косы,
неслышно входит в многолетний транс твой.
Ты ждать привык – а тут бросай улов,
за ней иди… Спокойней, как огреха,
не видеть огонька с картины Греко
привыкшему смотреть поверх голов.
 
 
* * *
 
По дереву взбиралась мышь.
Её норку разрыли, перебили детёнышей.
И она лезла прочь от земли,
цепляясь маленькими прозрачными коготками
за наросты коры.
 – Какая хватка! – гомонили птицы.
Уставившись в дневное небо
не приспособленными к этому
слезящимися глазками,
она карабкалась к верхушке чужой, нежеланной жизни,
только чтобы не смотреть вниз.
 – Добьётся своего! – галдели птицы.
Так мышь почти ослепла
и сделалась летучей.
Прослыла подвижницей эволюции –
первичного искусства,
уступившего было постмодерну науки.
И выяснилось множество причин,
по которым она, засыпая,
повисает головой к земле.
 
 
* * *
 
Толпа вызывает священника криками «бис».
Толпа выступает с молитвой на транспаранте.
Твой авторский почерк в абстрактных картинах убийств.
Мы авторы схожие – модусом операнди.
 
Преследуют нас одинаково: школы одной.
Ты режешь людей в андеграунде. Я – сочиняю.
Мейнстрим коренной с дурновкусицей пристяжной
Опять переходит от дяди Митяя к Миняю.
 
Обыденность мира вращается, как шестерня,
Зубцами вертя колесо самых жутких фантазий.
И чувствую ночью, что где-то читаешь меня,
И воздух кусаю, крутясь в непрерывном экстазе.
 
Ты мне отвечаешь. Как прежде Есенину Блок.
Твой творческий путь узнаю по прямым репортажам.
Впервые не с властью – с поэтом такой диалог.
Почти равносильно шокируем эпатажем.
 
И это ещё не всерьёз, деликатно, щадя.
Конечно, спокойней сейчас не заглядывать вдаль, но
Предвижу твои инсталляции на площадях.
Зови.
Почитаю там.
Будет концептуально.
 

 
* * *
 
Букетик листьев словно знак того,
Что не мертвы. А может быть, кокетство.
И шарф кольцом, как змейка, на столе.
Наверно, исключительно желе
Питаетесь. Блюдёте этикет свой
Во всём. Вы сами – очерк бытовой
В художественной серии. Вам гений
Не шёл бы к свитерку и кругозору.
Будь одарённей – были бы как все.
Вам нет нужды в душевном мутагене.
Скучнее быть эссе среди эссе,
В конечном счёте только больше сору.
А так хоть трогательный эстетизм.
Опрятность пустоты. Ещё – букетик.
В предвидимом забвенье – тихий шарм,
Как у больных смертельно. Да, и шарф…
И было бы трагичней всех эстетик
Нам с Вами станцевать. Ну хоть пройтись.
 
 
* * *
 
Садист выращивал цветок,
обыкновенный, розоватый.
Не поливал – носил под сток,
из проволоки вил ухваты
и, взяв за чашечку, болтал
безжизненными корешками
над пламенем. Включал металл.
Шептал: «Сгоришь, как оригами».
И пчёл ему носил в зубах
за крылышки, не видим всеми.
Цветок в раскрытый жаркий пах
невинно пах. Людское семя
по стебельку текло в вазон.
Он содержал оранжерею,
всегда носил один фасон,
частенько бормотал: «Старею…»,
мечтал изведать вкус плода
от собственного урожая
и, как нарочно, никогда
из города не выезжая, –
сбежать всему наперекор
в некошеное поле, степь ли…
Но лишь имел под металкор
в бутоны, сжав до хруста стебли,
свой чахлый скарб. Мол, я таков
и забываю сам, что трушу.
В кровавых плёнках лепестков
дюймовочки росли наружу.
 
 
* * *
 
Принеси попить – и не надо звёзд.                                                                                         
В чудеса твои безоглядно верю.
Принеси попить. Молчалив и прост,
В комнату войди, робко скрипни дверью.
 
Не являйся мне – чуда не твори,
Просто подойди с неказистой чашкой.
Просто поверни ручку на двери,
Легче чудеса – ручка будет тяжкой.
 
Обними меня, посмотри, как пью,
Посмотри, как зло… посмотри, как худо…
Просто прикоснись к бабьему тряпью,
К смятым волосам – это будет чудо.
 
И тогда уйди. Нечего беречь.
Чашку уберу в прочую посуду.
На Земле легко – тяжче после встреч
Дорогих, земных радоваться чуду.
 
 
* * *
 
Из наковальни твоей
проступает лик.
Молись же, кузнец.
Твоё пламя восстаёт на тебя,
из молота слёзы выходят.
К такому мечта Рафаэля
не пробилась сквозь полутона,
влюблённый художник
для такого любимой лицо рассекал,
пятилетний маньяк,
на солнце глядевший,
такого не видел.
Лишь кончиком молота
в предынфарктной плавильне
такая раскольничья нежность
выписывается.
Так, что дрогнула б церковь от фрески,
обгорел бы художник
в предчувствии ада –
не будь кузнецом,
и собаки бы выли в том городе,
чувствуя Бога,
зовя
и не видя.
И только старухи
привычно крестились бы,
и безумели мужики.
Ты, кузнец, не любил ни одну,
чтобы выписать эту по мареву смертному;
говорить разучиться с её премладенческих уст;
расшибаясь о печи,
подбивать под ступни её воздух.
До этого ты ковал лишь вериги
и лезвия топоров.
Лишь таким исторгать мадонн,
и лишь мужеложцам любить
самых красивых женщин,
и только поэтам полнить
непроглядные кочегарни.
 
Святотатственна вера такая
у мужика:
она оскорбляет эстетику
мучеников
и просветлённых.
 
 
* * *
 
               
А если когда-нибудь в этой стране…
                                               А. Ахматова
 
Сваяйте его – из жести,
Позолотой покройте.
Обрящете в этом жесте
Эмблему – в своём роде.
 
На руках пусть стоит, и ряса
Задирается до крестца.
Душа его – чёрная раса,
Иная у Бога Отца.
 
А лучше – из пластилина –
Один исполинский лоб,
На лбу подписав недлинно:
«Родина, твой холоп».
 
Или руки одни – в размахе,
А меж ними – не он.
На Ямахе его, на Ямахе,
А за ним – Легион.
 
Подонка с именем ясным,
Не в рясе, не в коже – во зле.
Он жив ещё… Боже, и я с ним
Жила. На одной Земле.
 
Даром, что бесталанно –
Как это было – юно!
С гордостью – Юлиана,
С горечью – Леверкюна.
 
Он чёрной, иной эмиграции –
На дьяволовой арбе.
Я женщина, значит, Гораций,
Мой памятник – не себе.
 
Нет, стойте! (дай сил рядочку
Словесному… что ж так сжалась-то…)
…Его, и меня, и дочку.
Хоть раз… навсегда. Пожалуйста.
 
 
* * *
 
Она под музыку играла,
Вообразив кого-то рядом.
В открытой настежь двери дома
Мелькала, брошенничка счастья.
 
Не зная, что за нею смотрят,
Сама своё лицо держала
Как будто чьими-то руками
И целовала дверцу шкафа.
 
Каким бывал её Бетховен,
Растрогался бы сам Бетховен,
Замешкайся и стань он так же
У той открытой настежь двери.
 
Когда она вот так садилась,
Устало опершись на локоть,
Чуть-чуть, казалось, и поднимет
Глаза на свет наружный, или
 
Когда вдруг волосы взметало
Нечаянное дуновенье,
Сейчас опомнится, казалось,
И сделает одно движенье…
 
Движенья не было – лишь пальцы
Неуловимо с расстоянья
Плотней сдвигались над глазами,
Блестящими всей сутью в руку.
 
 
* * *
 
Последнее, чего жду
от каждого дня, – обед.
По вечерам – ужин.
Мной же обглодан мой
птичий хребет.
Пополам раскушен.
 
Дом – моя крепость: обжит
новенький каземат.
Сытость. Икота.
Вот и опять
наступила зима
прошлого года.
 
Незазвучавших строк
дыры сипят.
Время течёт по обоям.
Смеюсь и флиртую.
Внутри себя
пью запоем.
 
Русской поэзии
Третий рейх.
Вина. Живая стерлядь.
Неискупимый по сути грех –
ничего
не сделать.
 
 
* * *
 
Женщине в живот входили, чтобы умирать.
Не семена туда падали – переломленные деревья –
и с оглушительным плеском опускались,
пока не скрывалась последняя ветка.
Женщина лежала на спине.
Со всех сторон к ней сбредались, как паломники,
высохшие жёлто-коричневые старцы,
задирали руки
и, раззявив бессловесные рты,
опадали в неё.
Огромное кладбище
поднимало над её животом паруса,
и они колыхались на вечном рейде
под её мерным дыханием.
Раз в год женщина замерзала.
Тогда мужчины шли голышом к отцовским мачтам
делали рядом пробоины пальца в два шириной,
ложились ничком
и осеменяли её в эти пробоины,
так продолжая потустороннюю жизнь отцам.
Когда она ложилась на бок и мелела,
смрад выгонял людей из постоянных жилищ,
а на суше оказывалось всё чужеродное:
гниющие коряги,
останки животных,
сползавшиеся за многие километры ветхие домики.
В степи постоянно можно было наблюдать
их смущённое, робкое улиточное перемещение
с покосившимися стенами,
разрушенными крылечками,
провалившимися крышами.
Зимой и летом умирали только женщины.
Их клали распростёртыми под небом,
чтобы поддерживать рождение мифологии. 

ИСТОЧНИК: Литературно-публицистический журнал «Эмигрантская лира».

https://sites.google.com/site/emliramagazine/avtory/malinovskaja-marija/malinovskaja-marija-5-1

А. Ф. Рогалев.

Может ли язык конструировать мир?

 

Некоторые языковеды рассматривают язык как независимое от понятийного мира человека явление и фактически возводят систему языковых знаков в абсолют, превращают его в самодовлеющее начало.

Эта ошибочная исходная позиция коренится в том, что всё познание мира добывается и передаётся через язык, фиксируется в языковой форме. Отсюда делаются следующие ошибочные выводы:

1) реально только то, что содержится в самом языке; язык не отображает, а конструирует мир (лингвистическая философия; Л. Витгенштейн, Р. Карнап, О. Нейрат, Г. Райл, Дж. Остин, Дж. Уисдом, М. Блэк, П. Малкольм );

2) в процессе познания, формирования мировоззрения и логических категорий решающую роль играет язык; он определяет отношение человека к миру, и восприятие мира зависит от того, на каком языке человек говорит (американская этнолингвистика; Э. Сепир, Б. Уорф).

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

О характере связи слов и обозначаемых реалий

 

За понятиями, возникающими в сознании человека, закрепляются языковые знаки (слова). С их помощью обозначается отражение в сознании человека предметов и явлений окружающего мира.

Между словами и реалиями нет непосредственной связи. Слово – это не сама обозначаемая им реалия и даже не образ реалии, а только обозначение понятия о реалии и через это понятие – указание на реалию, не имеющее ничего общего с её природой.

Язык выступает как способ фиксации отражательной деятельности сознания и мышления, а, следовательно, и той совокупности знаний, которая получена благодаря сознанию и мышлению.

Язык, таким образом, опосредован понятийным миром человека и является третьим «звеном» в следующей закономерной цепочке: внешний по отношению к человеку  мир →  внутренний мир человека (понятийный  мир) →  языковой мир. При этом языковой мир следует рассматривать как составную часть внутреннего мира человека.   

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010. 

Язык в аспекте философских категорий формы и содержания

 

Материальное и идеальное начала в языке очевидны, поскольку сам язык представляет собой реализацию философских категорий формы и содержания. Материальное выступает в качестве формы, а идеальное – в качестве содержания.

Разновидностью материального начала, как мы сказали, является тонкая духовная, мыслительная и информационная энергетика любых речевых произведений.

Есть противоположные понятия «торжество духа» и «духовный кризис». В первом случае мы наблюдаем возвышение человека и процветание общества, во втором случае − депрессию, усталость и общественные неурядицы. Духовный кризис приводит к деградации языка, а торжество духа – к языковому развитию и языковому творчеству.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

Язык, система языка, реальность языка

 

Исключите ошибочные утверждения:

- язык первичен, система языка вторична;

- язык вторичен, система языка первична;

- язык и система языка исторически одновременны;

- язык обусловлен существующей языковой системой;

- система языка обусловлена реальностью языка. 

Правильными являются третье и пятое утверждения.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

От понятия к языковому знаку

 

Созданию языкового знака предшествует возникающее в сознании понятие как идеальное отражение какой-либо реалии.

Языковой знак вызывается идеальным отражением, что свидетельствует об активном воздействии идеального начала на материальное начало.

Здесь следует иметь в виду, что понятие, требующее языкового знака, не может возникнуть вне материальной субстанции, каковой является головной мозг человека.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

План выражения и план содержания слова

 

Информационно-энергетическая сторона речи как всякая энергия представляет собой тонкую материю и поэтому с точки зрения физики является разновидностью материального начала.

В основной языковой единице – слове – сочетаются материальное выражение (носитель знака) и ненаблюдаемое идеальное значение.

Звуковая оболочка и графическое изображение слова представляют собой верхний его слой. Произнося или читая слово, воспринимая его слухом или зрением, мы находимся в материальном мире.

Но за внешней оболочкой (планом выражения, формой) скрывается то, что в слове мыслится и что ведёт нас в мир идеальный (план содержания). Внешняя сторона слова может быть насыщена также энергией отправителя.

План выражения слова и любого другого языкового знака материален, план содержания – идеален, потому что является фактом сознания человека. Заметим, что семантика слова имеет лишь относительно одинаковый объём у разных людей.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010

вторник, 4 октября 2022 г.

Идеальность и материальность языковой системы

 

Соотношение материального и идеального в области языка очевидно при уяснении понятия система языка.

Система всегда имеет структуру, то есть устройство. Можно ли непосредственно наблюдать устройство языка?

Представление о системе и структуре языка абстрактно. Их нельзя наблюдать непосредственно. Система языка с определёнными связями и отношениями языковых единиц существует в сознании исследователей и в этом отношении является абстрактной, идеальной.

С другой стороны, мы используем в речи материальные языковые знаки и выстраиваем их в речевых произведениях (текстах) по правилам сочетаемости и с учётом взаимосвязи. То есть наша речь является иллюстрацией подлинной материальной системности языковых единиц. 

Поэтому следующие два определения системы языка не противоречат друг другу.

1) Системой языка является конкретная совокупность материально воспринимаемых фактов объективно существующего языка.

2) Системой языка является идеальное отражение мыслимой совокупности языковых фактов.

Эти определения дополняют друг друга, их вполне можно объединить и рассматривать как одно определение, поскольку система языка идеальна и материальна одновременно.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

О материальности и идеальности речи

 

В речевом процессе вполне материальны звуки и буквы, основные языковые единицы.

Материальны также жесты и мимика, которые сопровождают нашу звуковую речь и являются основными языковыми знаками для глухонемых. 

Материален почерк, во многом свидетельствующий о характере человека. Материально, в целом,  всё то, что улавливается слухом или зрением.

Однако внешняя сторона букв и звуков, морфем и слов, словосочетаний и предложений – это «одежда» для невоспринимаемого органами чувств содержания. Смысловой компонент речи не материален.

Речь регулируется сознанием, выражает внутренний мир человека и несёт определённую информацию, следовательно, наполнена содержанием. Поэтому она материальна и идеальна одновременно. Материальна как средство обозначения вещей и передачи информации. Идеальна как выражение смысла.

Идеальным в речи и в языке в целом следует считать всё то, что не имеет свойств материи и не воспринимается данными человеку пятью органами чувств. Вполне идеальной является языковая семантика.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

Знак и значение в аспекте философии языка и практической лингвистики

 

В процессе речевой коммуникации отправитель текста (адресант) сообщает адресату не готовые мысли и не само идеальное содержание, а только материальную оболочку знаков.

Воспринятая зрительно или на слух материальная оболочка знака (план выражения) вызывает в сознании адресата при условии декодирования им знака соответствующее содержание (значение).

Говорящий посылает звуки, организованные в виде звуковых схем отдельных словоформ, синтагм и фраз. 

Именно фонационное, а в случае письменных текстов – графическое исполнение отобранных из памяти лексических единиц, соединённых по законам грамматики данного языка, возбуждает в головном мозге слушающего (читающего) соответствующие центры, отвечающие за языковое и сущностное понимание услышанного (прочитанного).

Значение привносится в знак, неотделимо от знака, но само оно не знак, потому что не является материальным, чувственно воспринимаемым фактом, а лишь фактом мыслимым, ментальным.

В практической лингвистике значение языкового знака, например слова, рассматривается как внутреннее свойство знака.

Такой подход основывается на практическом восприятии языкового знака как неразложимого материально-идеального комплекса.

Но одновременно следует помнить, что означаемое есть в принципе идеальная сущность, данная лишь в представлении.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010.

Речемыслительная деятельность. Основные этапы порождения высказывания

 

Речевая деятельность обусловлена работой сознания, поэтому она и не может рассматриваться только применительно к сфере языка.

Поскольку речь есть выражение мысли средствами языка и результат этого выражения, то и речевую деятельность, связанную не только с процессами говорения, но и с процессами восприятия и понимания речи, часто называют речемыслительной деятельностью.

Всякая мысль, содержащаяся в высказывании, оформляется по нормам и правилам того знакового материала, в котором она выражается. Поэтому говорят о мышлении в языковой форме.

Порождение речи включает мотив, мысль и внешнюю речь. Центральный этап порождения высказывания – мысль – состоит из нескольких промежуточных этапов:

1) внутреннего программирования;

2) лексического развёртывания и грамматического конструирования (они осуществляются одновременно);

3) моторной реализации.

На этапе внутреннего программирования устанавливается связь с внешней ситуацией общения, определяется исходное содержание высказывания (тема) и то, ради чего высказывание создаётся (рема).

Этап лексического развёртывания и грамматического конструирования предполагает поиск нужного слова в памяти говорящего. Выбранные слова грамматически актуализируются с целью их взаимной связи в составе синтагмы. Считается, что оперативная память человека одновременно может учитывать от пяти до девяти элементов.

На этапах выбора слов и грамматической модели высказывания одновременно происходит отбор одного из возможных вариантов содержания высказывания и одного из возможных вариантов выражения этого высказывания.

Моторная реализация высказывания непосредственно связана с внешней речью – устной или письменной. В любом случае здесь задействуется речевой аппарат, который управляется моторной зоной коры головного мозга. При письменной речи осуществляется мысленное проговаривание про себя передаваемого с помощью графических знаков текста.

© А. Ф. Рогалев. Мир, человек, язык (опыт философии языка).Гомель: Барк, 2010